Отправлено: 22.12.11 15:22. Заголовок: Эпизод 2 "Покорность не порок"

Действующие лица:Ханна Анафелоуз и Клод Фаустус
Место: Сад дома Тренси
Событие:
Виконт Тренси погиб при весьма трагичных обстоятелствах, его драгоценный воспитанник - прекрасный и юный граф Алоис Тренси наследовал своему родственнику. Юноша не мог найти места себе от горя, поэтому нанял дворецкого - таинственного Клода Фаустуса. На чьи плечи легки все обязанности о поддержании порядка в столь огромном поместье. Однако, как знатен бы не был граф Тренси, и силен его дворецкий, им понадобились слуги. Подбором персонала, так же занялся невозмутимый дворецкий дома Тренси.
И вот, сад дома Тренси, в беседки близ маленького пруда должна произойти встреча между дворецким и претенденткой на роль служанки в славном поместье Тренси.

 Отправлено: 22.04.12 22:05. Заголовок: Ближе к лету темнеет..

Ближе к лету темнеет постепенно. Вечера, даже такие жаркие, восхитительны в суетливой и обычно мрачной столице Объединенного Королевстве, но это оживление природы и людей не имеет ничего общего с великолепным садом поместья семьи Тренси в эту ночь. Где-то далеко жизнь течет своим чередом, жизнь бурлит, приходит в действие, но не смеет проникать за ворота лесопарка, окружающего особняк Паука Ее Величества. Как будто кто-то выкачал весь воздух, и владения юного главы рода Тренси остались в вакууме. Время остановило свое течение, превратившись в один бесконечно длинный миг ожидания.
Солнце давно уже отдало свои последние лучи земле, и необычайно душный сегодня город Лондон накрыла собой ночь. Недозрелый месяц, похожий на косу жнеца, одиноко свисает с небосклона, очевидно тоскуя без компании звезд: мелких светил нет на черноте неба, и их отсутствие намекает жителям Туманного Альбиона на то, что те могут рассчитывать на дождь.
Ну а Ханна не нуждается в знамениях природы, она просто знает: грядет гроза. Проливной дождь, намеревающийся смыть всю грязь с Британской столицы, а может, что-то еще... А пока воздух как будто не двигается, заряженный беспокойством ожидания. Потяжелевшие облака ждут момента своего облегчения, а Ханна Анафелоуз ждет окончания ритуала, с которым станет рабыней равного себе. Но развязка все не наступает, и чем дольше тянется Момент, тем возрастает вероятность того, что он обвенчается громом и молнией. Даже самую эластичную веревку нельзя растягивать вечно, когда-нибудь она просто порвется.
Клод Фаустус знает этого так же, но в то же время он любит игры и маскировку. Напустив на себя туман из холодности и безразличия, паучий демон все равно не может (а может – не хочет) замаскировать присущее ему озорство и маленькую слабость к играм. Его плеть и клеймо всегда любят подразнить перед тем, как подарят «поцелуй». Это не удивляет Ханну, ведь это – в природе их обоих. Но даже терпение Паука имеет границы, и когда наконец раскаленный металл подносится к ее девственно чистой коже, смешав свое томление с его предвкушением, Ханна уже не осознает, как по-кошачьи вытягивается зрачок в ее давно уже пурпурных глазах. Вот он – этот Момент.
Это не больно: ей доводилось испытывать намного более сильную боль, и не страшно: пока еще рано, чтобы осознать все в полном масштабе. Просто... странно. Почти просто, настолько, что что можно сдержать даже рвущийся наружу вздох. И никаких криков: Клод их пока не заслужил.
Он молчит даже тогда, когда без того терпкий воздух наполняется вонью прожженной плоти. О чем он думает, - Ханна не знает. Она не имеет ни единого представления о том, придет ли это знание со временем, когда он закончит ритуал. И о том, как ощущается эта "связь" демоном-слугой? Ощущается ли вообще каким-нибудь образом? Но если нет, не важно, она все равно будет играть в свою собственную игру. Она будет говорить тихим голосом, глядя на него из-под полуопущенных ресниц, как будто показывая ему свою покорность. Беспрекословно выполнять приказы, терпя все и даже чуть больше. Она не будет изображать покорность, она будет такой, лишь бы Клод подпустил ее к Нему, одному единственному, к которому стремиться душа ее милого Луки. Разве не это предусматривал древний темный ритуал: чтобы каждый из них получил то, что хочет? И если да, пусть будет так.
- Клод...
Временное имя демона срывается с ее искусанных губ, но демонесса замолкает, когда Фаустус сам опускается на колени, позволяя идеально приглаженным брюкам каснуться травы. Ханна вздрагивает, когда язык другого демона касается ожога, но тут же расслабляется, на секунду прикрыв глаза. Видимо слюна Клода богата на коагулянты. У самой Анафелоуз нету подобного умения, и она не знает откуда оно у мужчины-демона. Видимо, она много чего не знает о Фаустусе...
Далеко не осознанно она позволяет пальцам впиться в сухую землю, при этом ломая аккуратные ногти, а с губ – срываться тихим вздохам. Тысячи лет, а человеческая плоть заставляет неземное древнее существо наполниться примитивным эмоциями, ну разве это не глупо? Но это был длинный день, и Ханна слишком устала, деля приоритеты между Алоисом, Клодом и Лукой. Мужчины эгоистичны, а дети и того больше – жестоки. А ей? Ей просто хочется расслабиться.

 Отправлено: 23.04.12 17:07. Заголовок: Кожа у смертных всег..

Кожа у смертных всегда была слишком нежной, любой надрез оставлял шрам, и если особи мужеского пола ими гордились, то для дам сие становилось трагедией. Прекрасная половина человечества чрезвычайно любила то, что ей даровал создатель, не даром они были готовы «купаться в крови младенцев» лишь бы продлить пьянящий миг молодости своего тела. Сколько женщин бальзаковского возраста, готовы были продать душу дьяволу, лишь бы помолодеть? Мало кто задумывался над их точным количеством, Фаустусу, древнему демону и то, было не под силу пересчитать их всех. Хотя если бы он захотел, то смог бы опросить своих коллег, весьма поднаторевших в столь специфичной области. Души, одержимых молодостью и красотой, казались демону слишком пресными, но для кого-то они являлись лакомым куском, и обитатели ада, выбрав себе «госпожу» на некоторое время «вознаграждали» ее молодостью, которая практически напрямую была связана с упругой, мягкой и безукоризненной кожей, касаться которой даже «слуге» казалось приятным занятием. Ни одна представительница прекрасной половины не желала видеть меток на своем челе, и поэтому демоны довольствовались лишь самыми укромными местами.
Красота? Все смертные гнались за столь мифическим признаком, в течении нескольких веков люди сами стали устанавливать некие «правила» привлекательности. Так как люди знати в основном предавались утехам и большую часть времени проводили в стенах родного замка, то их кожа, без «тесного знакомства» с светом, становилась иссиня-бледной. А так, как правила «игры в красоту» диктовались «сильными мира сего», белая и нездоровая кожа для «простых смертных» стала символом красоты. Оболочка Фаустуса в этом мире обладала всеми фрагментарными признаками привлекательности. Тогда как Ханна, выбрала себе куда более экзотичную оболочку. Ее смуглая кожа, роднила ее с людьми, ищущими солнца.
«Свершилось. Осознаешь ли ты, что более не свободна….»
Клод закрыв глаза, вновь поцеловал свой шрам, ставший на мягкой, словно шелк, коже демонессы почти невидимым. Воспаления удалось избежать. Вряд ли, Его Высочество, оказался бы доволен, если бы знак демона зиял на коже, уродливым шрамом. Он бы еще больше пренебрегал ею, а ведь Алоис уже вступил в ту пору, когда ему следовало познать «таинство общения с женщиной». Диковинный и противоречивый юноша еще не дозрел до поглощения, и его демон-дворецкий терпеливо удобрял почву и помогал «разрастаться».
«Думаю, что нет. Твой мальчик так силен, скорее всего, он не верит в то, что ныне и я при желании, могу познать его через тебя. И мне вовсе не обязательно заставлять тебя отдавать его частицу. Можно лишь….»
Запах души раздразнил ноздри, хотелось узнать, что движет мятежной душой. Чего она желает.
«Я могу узнать…»
Оторвавшись от шрама, демон наблюдал за своим вассалом, который по всей видимости, устал и решил предаться «человеческой» сути.
«….если захочу….. Его Высочеству, будет неприятно сознавать, что прислуга не слушается каждого моего слова….»
Фаустус снял перчатки и нежно огладил бока Ханны, после чего изучающе прошелся по внутренней стороне бедер блондинки.
«И что теперь?»
Левой рукой мужчина продвинулся чуть дальше. Следовало воздать должное, Ханне за столь кроткое поведение. Естество любой самки имеет сходные очертания, вот только обращение с столь тонкими материями требует особой осмотрительности.

 Отправлено: 28.04.12 17:26. Заголовок: Нелепость. Все было ..

Нелепость. Все было так нелепо и глупо. Нет, не то, чтобы стоять обнаженной на четвереньках перед другим демоном. И даже не то, чтобы отдать себя ему в долговременное рабство. Вечное, - быть может думал Клод? Нет, ибо вечность - слишком долго даже для бессмертного; все заканчивается - поздно или рано, так что пройдет и этот период ее вечности в плену у прихотей демона-паука. Она вполне способна выдержать и это, она способна на много чего. Демоны часто заключают контрактов даже друг с другом. Так что, это все имеет смысл. Непонятный для человека, может, но имеет.
Бессмысленно и нелепо лишь то, что она ищет себе новых ощущений, когда у нее есть Лука. Ее редчайшая душа, та единственная, которая смогла заставить ее поверить в этот безумный мир. Полюбить? Нет, пока еще было рано влюбляться в мир и смертных, в конце концов она была демоном, и ничто на свете не было способно искоренить ее истинную эгоистичную натуру. Все, что ей хотелось, это эгоистично обеспечить счастьем себя и своего возлюбленного малыша, но оказалось, что для Луки было мало одной лишь Ханны. Самозванный Алоис Транси - типичная душа для Ада, более того, душа, обещанная демону, неожиданно попала в ее кругозор. Насильно, можно даже сказать. Ведь Лука не спрашивал ее мнения, он просто отдал ей частичку своей безграничной любви к брату, и Ханна приняла этот дар (проклятье?) безоговорочно, как принимают от любимых радость и любовь, горесть и печаль. Как будто выиграла несносного и жестокого, непохожего на брата блондина в придачу к милому и нежному Луке.
Но Луке хотелось его братика Джима, так что вместо того, чтобы насладиться своим долгожданным воссоединением с его прекрасной душой, демонице пришлось пойти на новые авантюры, не останавливаясь ни перед чем, вплоть пойти на невыгодный союз с другим демоном и на служение смертному, без заключения с ним контракта.
Все это было так глупо, но в любви мало смысла, увы.
«Вот и все. Пути назад нет, и не имеет смысла сожаление. Хотя... я не жалею, мой путь изначально был предрешен, когда мы встретились с тобой, мой милый, маленький МакКен. Все мое существование было лишь черновиком и подготовкой к нашей встрече. И теперь, когда я тебя нашла, мы будем вместе с какой бы то не было концовкой, не важно в каком виде и в каком из миров. Но для того, чтобы действительно стать едиными, тебе нужен еще и Алоис. Что же, я не жалею в любом случае. Ведь с ним мы будем по-настоящему едины, целостны, мы будем завершены. Я не могу жалеть об этом, ведь это то, о чем можно лишь мечтать. А жалеет пусть другой демон, имевший глупость встать на нашем пути. Ты так глуп, Клод, и мне тебя жаль».
Его руки, уже не защищенные перчатками, гладят ее кожу, и она вздрагивает от загробного холода, которые они в себе несут. Но там есть и нечто другое, от чего ее вертикальный зрачок вытягивается до состояния волоса. Алоис...
Клод пока не обладает его душой, но его связь с юным графом, созданная контрактом, ощущается сквозь их с Ханной собственный демонический договор особо четко. Как будто в этот душный майский вечер их четверо в шикарном саду Транси менора. Душа Джима отличается от Луки, но в то же время в нем есть нечто. Что-то неуловимо похожее с Лукой, нечто... родное? То, что заставляет ее веками бесплодное нутро цвести.
На этом фоне то, что делают проворные руки Клода, как очередная вспышка, среди фейерверков ее эмоций. Это все странно и приятно одновременно, поэтому она решает, что может позволить ему маленькое торжество своей предполагаемой победы, а сама одновременно "дотронуться" к душе старшего брата. Ощутить его через Клода, не думая, что тем самым позволит и ему прикоснуться к Луке. Связь двусторонняя, глубоки внутри они оба знают, но хорошая душа способна отрезать связь между разумом и действиями демона, как смертным сносят крышу любовь и вино.
Опьяненная душой Джима, Ханна вздыхает, раздвигая ноги шире, отчаянно готовая, согласная на все.

 Отправлено: 02.05.12 14:12. Заголовок: Желание «соединения»..

Желание «соединения» смертные называли похотью и всячески порицали низменность ближних. Хотя при этом, отходя ко сну и прочитав молитвенные правила, в темноте мечтали об этой самой «греховной» страсти или же с наслаждением придавались ей, ежели партнер для сих дел у них был, впрочем, некоторым, хватало и тесного общения с слугами. В их двуличном поведении, Фаустус видел нечто забавное.
«Святоши» с таким рвением устраивающие «охоты на ведьм» и от всей души распекающие «грешников», в дневное время суток, оказывались самыми неистовыми служителями собственной «плоти». Милорд Тренси принадлежал к одним из них. Он так ораторствовал о правах детей, во всю распекал своих сородичей за жестокости по отношению к сиротам, что даже в местной приходской церкви считался одним из самых строгих поборников морали и нравственности. Помниться, даже отлучил от церкви на год мадам Уолден, за то, что она отлупила своего маленького слугу за кражу конфет из «хозяйской шкатулки». Тогда как поведение милорда по отношению к хорошеньким юнцам вообще не вписывалось в рамки морали, мало того, что он совершал свои действия по отношению к представителям своего пола, так еще объектами его пыла становились дети. Двуличный молодящийся старик, чья душа прогнила уже давно, не знал меры, и если бы не Его Высочество, то он бы еще долго «слыл добропорядочным христианином» а количество мальчиков под его покровительством перевалило бы за сотню…
В «размножении» нет ничего развратного, равно как и непотребного. Вполне себе естественное желание продолжить род, дабы с помощью своих «новых ветвей» жить вечно. В средние веки дети от излишней «любвеобильности» сиятельной особы, получали весомую долю от наследства, так если бы были «законнорожденными». Да, путь к трону им был закрыт, но земли и богатства для «бастардов» не были чем-то из ряда вон. «Ветви» вполне себе разрастались на благодатной почве, и по прошествии веков, бывало, оставались единственными наследниками «древа». Так что же плохого в излишней плодовитости?
Что до демонов, то произвести на свет себе подобных они были не в силах, разве что подобный плод мог явиться «вершиной» контракта между вассалом и господином. Ежели, последнему, так уж мог понадобиться отпрыск. Впрочем….
Нежные ткани естества Ханны, были не напряжены, более того, демонесса более чем не возражала против тесного знакомства. Эластичные стенки не противились вторжению инородного для них предмета. Демон не испытывал удовольствия от проталкивания в «слугу» чего-то большего чем собственные фаланги, например рукояти плети или кинжала. Демоны, предпочитающие игры подобного рода, казались Клоду, этакими заигравшимися в собственное могущество, смертными. В этот момент его партнерша была готова к соединению.
«Знает ли она о древнем ритуале? Если два демона, поглотившие души близких друг другу смертных соединяться, то от них могут произойти потомки, впитавшие в себя обе сущности «господ». Вот он исход вечного желания соединения. Вот только «родителям» придется искать себе новое пропитание, ведь данное создание заберет у них все «послевкусие» от поглощения души.»
Медленно готовя своего вассала к «проникновению», Фаустус ощущал, что суть ее готова соединиться с его господином. Душа по своей окраске несколько походила на Алоиса, в них было что-то похожее, вот только…
«Выходит, Его Высочество, получит в услужение не только покорную его воле служанку, но и в некотором роде, родственную душу. Посмотрим, что из всего этого выйдет.»
Вдох. Выдох. Эластичные стенки готовы принять в себя нечто большее. Воздух вокруг Клода искрится, летняя прохлада не властна над обитателями жаркого местечка, на миг демону кажется, что он вернулся «домой».
«Возможно…»
Мысль о наследниках никогда не посещала мыслей демона, он так привык быть один, но теперь, вместе с вассалом у него появиться возможность, выступить в роли создателя. Тем более, что новорожденные демоны, минуют «детенышей смертных» и их возраст по мерке живых при рождении достигает около тринадцати лет.
Фаустусу вовсе не обязательно «разогревать» себя для сражения на поле «Амура», ведь ему несказанно любопытно узнать, какие узы связывают «господина» вассала и Его Высочество. Или все дело в простой «родственной схожести душ». Аромат чуть пряный, но в тоже время, чистота помыслов.
И все же, человеческая сущность, в некотором роде, однообразна. Достаточно избавить себя от ремня и застежки, да чуть приспустить брюки, а потом стянуть элемент нижнего белья, именуемого трусами, чтобы после, взяв блондинку за бедра, пристроиться к эластичному и растянутому естеству. Обжигающие мгновение единения, когда демоны могут «считать» информацию друг о друге, «разбивается», стоит одному из них войти во всю длину.

 Отправлено: 03.05.12 19:35. Заголовок: Интересно, что движе..

Интересно, что движет людьми, когда те совершают тот или иной поступок, который не вяжется с их обычной деятельностью или от совершения которого, на первый взгляд, человек не имеет никакой пользы – ни материальной, ни духовной? Любопытный вопрос, над ответом на который мы не будем раздумывать сейчас. Ведь еще любопытнее то, что же движет бессмертным исчадием Ада в той же ситуации.
Как бы странно то не звучало, но распространители пагубных привычек, разжигатели похоти, подстрекатели совершить блуд и исполнить самые потаенные извращенные желания души, редко испытывают подобных порывов сами. Искушая и подталкивая на грех, прелюбодеяние и воплощение самых непристойных желаний, демон практически всегда выполняет лишь свою работу, имея в качестве цели добывание пропитания или получение каких-нибудь «премий» от Люцифера в Преисподней. Не всегда, конечно. Порою, даже демоны подвластны банальным желаниям плоти. Но то лишь вызвано скукой или минутным порывом, контроль надо которыми вполне подвластен Древнему, коим является демон-паук. Посему Ханна не понимает, не может понять, зачем ему нужно такого рода подкрепление их недавно заключенного контракта.
Контакт с душой Луки? Клод не может забрать ее у Ханны, и большее, что подвластно ему – лишь ощутить восхитительный аромат души маленького МакКена, но это – как касание пальцев к кувшину для страдающего жаждой. Для такого примитвного “осмотра” чей-то уже поглощенной души Фауст чересчур опытен и высокомерен. Но тогда зачем же еще?
Овладеть ею? Унизить? Доказать свое превосходство? Все это дельно лишь в случае с людьми, для демонов же понятие доминирования другое, а половые сношения – неизменная часть “рабочих будней” любого демона, ведь смертные падки особенно на их неземное очарование. Но в таком случае что же символизирует этот акт? Ханна не знает...
А еще онa не понимает откуда в ней берется этот азарт, когда она входит в раж, теряет голову от притока адреналина в кровь. Кровь бешено стучит ей в виски, разливается по венам и пульсирует в жилах. Она не понимает зачем это нужно ему, но никто не говорит, что это помешает ей получать собственное удовольствие от прикосновения пальцев Паука к средоточию ее женственности, приправленных неповторимым ощущением души Алоиса. Ведь в отличии от мотивов Фаустуса, ее собственные цели для демоницы четки и ясны, потому ощущение души мальчика и горячих пальцев демона в самых укромных частях женского тела срывают с ее губ едва слышные стоны.
В движениях Клода нету нежности, нет торопливости. Даже заинтересованности нет. В движении его пальцев, ласкающих ее изнутри, нет ласки, как если бы он делал чай для своего Высочества. Демон играет свою игру, и Ханна не знает ее правила. Это пугает, знаете ли – быть шлюпкой, отдавшейся на милость бушующих волн океана из чужих страстей. В то время, как Лука ликует из-за предстоящей встречи с братом, а Клод преследует свою неизвестную пока цель, Ханне просто страшно. Больше всего на свете, на этом и том, ей хочется покончить наконец с этим небесным адом и отравленным раем.
Если бы она только могла избавиться от этой примитивной потребности потакать желаниям маленького мальчика, если бы перестала желать и жаждать душу Алоиса Транси, как необходимое условие ее существования… Если бы. Если бы Ханна Анафелоуз, демоница, могла вернуться к заветному безразличию, к истиной ненависти, к своей сущности. Если бы могла стать такой, какой раньше была… Но слишком много развелось этих «если», и она просто не может. Посему отдаться на милость океану, в надежде, что он приведет ее к суше – единственная надежда потерянной шлюпки.
Перед глазами стоит красноватый туман, густой, осязаемый. Этот же туман, казалось, наполняет ее легкие, обжигая. Неведомое возбуждение, отличное от того, что она испытывала раньше, мешает и дальше скрывать демоническую энергию, которая так и стремилась вырваться наружу. Ханна не видит, но чувствует, как искрится воздух вокруг Клода, как невозможно трещит от напряжения каждый атом, каждая частица его человеческой оболочки, так же, как и ее, и это потусторонняя жажда как будто заражает природу вокруг. Но это не важно, уже давно не важно, потому что, когда Он соединяет себя с Ней, они оба переносятся в другое измерение. Чистое сумасшествие, как удовольствие – свое ли? Чужое ли? – яростно разливающееся по телу. Оно срывает с ее губ судорожные слова на нечеловеческом языке, приправленные очередным стоном.

 Отправлено: 12.05.12 19:37. Заголовок: Духовная суть, сердц..

Духовная суть, сердцевина, вот к чему стремятся создания из самого жаркого места на земле. Во истину смертные не представляют, каким сокровищем наделены при рождении. Не важно, что изначально все семена похожи друг на друга, Создатель и впрямь, тот еще шутник, раз дает всем равные шансы. И вся эта духовная мифология относительно перерождения душ от смертного к сородичу не более чем красивая сказка. Вера во второй шанс, подчас заставляла людей вести себя слишком вызывающе в жизни и совершать необдуманные поступки, стоившие им – души. Да, этот миф берет свое начало от демона, который никак не мог заключить контракт, с приглянувшимся ему плодом. Впрочем, в каждой сказке есть доля правды, по сути смертный и впрямь перерождался, несколько иным образом, далеким от понятия «свободного выбора». Став частью адского создания, душа «переваривалась» в его чреве еще несколько десятков лет. Возможно, многие демоны должны обратиться с благодарностью в адрес того самого первого. Сказочника…
Изначально души смертных весьма однообразны, и по сути ничем не отличаются от корзины доверху наполненной отдельными компонентами их пищи. Поэтому то, адские создания не стремятся обольстить малолетних и ничего не понимающих детей. Их «блюдо» начинает источать аромат когда малолетнее дитя вступает в пору взросления. У кого то сие может быть раньше, у кого то позже. Главное аромат и вторичные запахи, в которых так нуждается обоняние демона. Контракт, по сути, нужен лишь для того, чтобы адское создание уже могло предъявить права на единственно сокровище смертного. «Корзинка» ныне под присмотром, а к приготовлению блюда почти все готово. Ежели демон, обожает «гуся с яблоками», то в данный момент он забирает ее с прилавка и несет в дом. После контракта, «гусь» оказывается на разделочном столе, где адское создание трудится над тем, чтобы как следует натереть и выпотрошить свою птицу, чтобы после вложить в нутро душистые яблоки, дольками или же целиком, это не так важно, что называется, «по вкусу». Сытого всегда можно отличить от голодного, не так ли. Так и Фаустус, ныне исследовал аромат «гуся в яблоках» Ханны. Надо отметить, что ее блюдо вышло недурным, но для мужчины несколько приторным, достаточно щепотки перца, и аромат вышел бы более органичным и приятным для обоняния, по крайней мере, Клод в сем не сомневался. И чем явственнее ощущался аромат этой духовной сути, тем глубже мужчина входил в податливое тело.
«Весьма недурственно и все же, чего-то не хватает. Вернее кого-то…. Да, Его Высочество был бы замечательным завершением трапезы….»
Думалось демону, будь у них с Ханной званый ужин, состоящий из их кулинарных изысков. Он еще не подошел к той черте познания сути вассала, когда можно полностью ощутить, то что не так давно довелось испытать ей. Теперь пришлось «делиться» сокровенным. В конце концов, демонесса сама пошла на это. Частота толчков убыстрялась с каждым новым движением, а темноволосы мужчина и сам не заметил, как впился своими пальцами в прекрасные и совершенные филейные части служанки.
«Необычно…»
И в тартарары катятся понятия об условностях и одежде, которую следует беречь, а так же знания о том, что прислужникам высокородной особы не пристало пачкаться в траве. Ныне сие не важно. Всего на мгновение Клод отпускает своего вассала, чтобы полностью разоблачиться. Его движения не спешны, словно не он только что владел собственной служанкой.
- Перевернись на спину.
Холодная команда.
Фаустус дает Ханне возможность посмотреть на него, на оболочку. До сих пор они встречались лишь дома. Ни холода, ни страсти нет в этом мужчине. Демон спокоен и сосредоточен. Когда основное действо окончено, он возвращается к исследованию.
«Возможно, мальчик я и дам тебе желаемое. Если ты будешь послушен. Я должен убедиться, что Его Высочество не будет огорчен поведением служанки и уверен, в ее искушенности в деликатных вопросах. Не в моих правилах, подавать на стол не до конца прожаренную индюшку. Его Высочество, должен наслаждаться каждым кусочком блюда.»
Легкий ветерок и прохлада, вновь ощутимая человеческой сутью не повлияли на демона в его желании, как следует приготовить деликатес.

 Отправлено: 19.07.12 00:30. Заголовок: Совсем поздно демоне..

Совсем поздно демонесса понимает, что не должна быть в том ситуации, в котором находится. Загнанная в угол собою же, наверняка она являет собой жалкое зрелище, позорище для демона. Ведь если быть честной с собой – а причин обманывать себя нет – Ханна понимает, что на самом деле никакого гениального плана у нее нет. То, что она делает, лишь имровизированное саморазрушение. Глупое хождение по лезвию на поводу у какого-то человеческого ребенка, который и желания-то иметь не может, так, лишь капризы, инстинкты. Его стремление воссоединиться с братом понятно, в то время как совершенно непонятно то, зачем ради этого примитивного чужого каприза некогда сильная и независимая дочь Тьмы потеряла себя всю. Отдалась в добровольное рабство себе подобному, согласившись терпеть унижение и позор от того, кем она могла бы руководить не хуже, чем тройняшками. Она же женщина. Женщина, которая теперь вынуждена терпеть тиранию мужчины – расчетливого, дерзкого, сильного, такого, каким была и она перед тем, как заразиться любовью.
И все равно эта попытка отрезвить себя проходит тщетно. Ничто не может вылечить ее от этой любви, даже то, что делает с ним Клод, вытаптывая ее, заодно стремясь к собственной выгоде. Ее не могут остановить ни его грубость, ни то, как сильно отличается Алоис от милого Луки. Ее непреодолимо несет в деструкцию, и Ханна просто не может остановится. Не она выбирает, выбрали ее. И Клод, он тоже всего лишь пешка на этой доске, двигаемый неизвестной рукой. Но одно Анафелоуз знает точно: это не кончится ничем хорошим ни для одного из них, ведь худший и опаснейший недуг для исчадия Преисподней это любовь. Вряд ли ее болезнь излечима. Наивный и тщеславный Клод еще не знает об этом, и связывая себя с «прокаженной» контрактом, не ведая, обрекает и себя.
«Рано радуешься своим триумфом, демон, ведь тебе не известно ничего. Но это ничего, мой демон, ведь пока ты у руля. Так развлекайся, пока можешь. Делай с мой, что захочешь, и я покорюсь...»
И все же, вопреки своим мыслям, совершенно некстати Ханна думает о том, что, возможно, Клод подобным образом касался и Джима. Скривившись от отвращения, она подается вперед и пытается освободиться, но Клод, разумеется, не дает ей ни шанса, сжимая ее ягодицы так сильно, как будто хочет оставить на ней видимые отпечатки своих ладоней. Ханна мелко дрожит одновременно от необъяснимого холода, страха и возбуждения, безумного коктейля, который ударяет в голову, но пытается подавить желание посмотреть на партнера через плечо. Она закрывает глаза, но от этого тактильные ощущения только обостряются. Никогда в жизни, кажется демонице, он не чувствовала себя такой потерянной и беспомощной. Она не может понять, нравится ей происходящее или нет. Даже собственное тело подвело ее, уже давно бессознательно отвечая на ласки Клода, и Ханна внезапно понимает, что уже с минуту двигает бедрами в такт его движениям, стараясь острее почувствовать это необъяснимое наслаждение вперемежку с отвращением. В последний раз, когда она был с мужчиной, она не испытала ничего, что стоило бы запомнить. А это Ханна будет помнить долго, возможно, на всю оставшуюся жизнь. То, как с помощью Клода Фаустуса она максимально приблизилась к своей мечте и как безжалостно он помешал ей воплотить ее в жизнь.
Она молча переворачивается, выполняя приказ, затуманенным взглядом изучая дворецкого. С бесстрастным лицом, с холодным взглядом золотистых глаз, Клод являет собой воплощенную безжалостность. И Ханна смотрит на него и завидует.
- Если у тебя больше нет приказов, я приступлю к своим обязанностям, - чуть задыхаясь, шепчет она, щурясь от вида обнаженного демона, который словно светится при свете луны, как цельный кусок льда - красивый и невероятно холодный.

 Отправлено: 30.07.12 11:09. Заголовок: Стыд, сомнение, сожа..

Стыд, сомнение, сожаление, страх, упрямство –именно во власти этих эмоций юные девушки делают первые шаги по дороге, ведущей к плотским удовольствиям. Ни одна из них, впервые оставшись наедине со своим поклонником, не ощущала себя влюбленной. Тем чувством, о котором ей было известно из книг о добродетелях. Напротив, она уже жалела о содеянном, и в то же время, отчаянно желала быть оскверненной. Ибо в тайне от всех, ее увлекали отнюдь не идеалистические любовные сцены, наоборот ее партнер, просто обязан быть негодяем. Вот только, юные прелестницы отчаянно верили в то, что своим поступком, она обязательно исправит его, наставит на путь истинный. Вот только порок исправить пороком не возможно. Посему, вкусив сладкий плод невинности, «негодяй» отдалялся, ибо уже получил свое. А юному созданию оставалось лишь тяжело переживать утрату, те, чей мир был слишком идеализирован, уходили из жизни наложив на себя руки, Клод знал некоторых демонов, обожающих подобный сорт душ, для него же они были слишком пресными, все же разбитые мечты, напоминали ему ничто иное, как ловушку на крысу, в которую попался сам охотник. Те, кто посильнее, уходили по пути порока и в земной жизни могли стать почитаемыми многими людьми, благочестивыми особами, втайне придающимися плотским радостям. Другим же суждено было возненавидеть мужской род и жить скромной жизнью, полной ненависти. Эти души ценились более остальных, один из сородичей Клода обожал этих мужененавистниц, до самого конца, они так славно презирали представителей сильной половины человечества, что прибегали к услугам демонов, дабы избавить себя и окружающих от них. Вот тогда и происходили войны. Обычно, хватало ненависти одной или двух особ, чтобы разжечь настоящий костер. В военное время людские души сияли, и казались особенно вкусными. Что до тех, кто смирялся с фактом осквернения и ударялся в посты и молитвы, то их было мало, и души их, принадлежали ангелам, а не демоном. Столь сладкие запахи, идущие от этих, образцов благочестия, вызывал кашель.
Запах души, поглощенной демонессой, точно так же метался, словно эти юные девицы. Он стремился к Алоису, но демон не чувствовал в этом самом стремлении чего-то сладостного. Значит, душой малыша руководят куда более темные мотивы, и он не так уж благочестив. А мужчина, было подумал, что женщина под ним, решила узнать , чем кормятся ангелы. Всего одного мига хватило, на то, чтобы ощутить это «мимолетное колебание», которое растворилось в желании принадлежать. Вот только кому оно принадлежало, его вассалу или же мальчику. Пока демон не знал ответа на этот вопрос, но нынче он хозяин Ханны и если она решит ослушаться ее, то он покажет ей, что бывает с теми, кто решается на людские эмоции, являясь чадом ада.
«Славная душа… Посмотрим, как долго ты будешь перевариваться в ее чреве. А уж когда я съем свой плод. Этот аромат будет дразнить. Уж я то знаю, как это претит обонянию. Видеть меня, наполненного им, и не иметь возможности воссоединиться. Ханна, ты еще и сама не осознаешь, в какую ловушку угодила. Это будет уроком для тебя.»
Служанка дома Тренси, обязана выполнять любое желание господина и его дворецкого. Никаких сомнений и своеволия. Вот только, белокурая красавица, еще не до конца осознала свое положение.
- Я просил тебя перевернуться. Вот только ничего не говорил о том, что твой рот должен исторгать хоть один звук. Господину не понравится такое своеволие, за это ты будешь наказана.
Фаустус знал свое место и отлично умел готовить. Все же блюдо требовало куда больше его внимания, чем он предполагал. Мясо должно быть мягким настолько, чтобы таяло на языке. Мужчина поднялся.
- Очисть мою одежду от грязи и облачи меня в нее, да смотри, чтобы на ней не осталось ни единой травинки. И запомни, ни единого звука, пока я не позволю тебе его исторгнуть.
Голос Клода был холоден, а янтарные глаза с долей ехидства следили за вассалом, ведь ей одеться было так и недозволенно.

 Отправлено: 31.07.12 22:53. Заголовок: Извиняюсь за размер...

Оффтоп: Извиняюсь за размер.

Можно ли унизить демона? Ведь у исчадия Ада не может быть ни чести, ни достоинства. Будучи вынужденным заработать свой хлеб – души – взамен на служение смертному, демону порой приходится выполнять приказы, которые показались бы унижением для человека. А демон все это выдерживает безропотно и спокойно, как будто нечто обыденное. В каком-то смысле для него так оно и есть: доставать еду, отрабатывая ее, что может быть более тривиальным?
Так что Ханне Анафелоуз, демонице, довелось испробовать на своем веку все и даже больше, и многое из этого было врагом моральности и самоуважения. И все же гордость у нее была. Каждый раз, обнаруживая в себе нечто такое, о существовании чего и думать не могла, демонесса приходила в изумление, нет, не от того, что не понимала откуда это в ней, а от того, как идеально прижились эмоции и привычки Луки, до той степени, что не разобрать где он, а где она. И Ханна любила в нем это, и любил это в себе. Вместе с ним она была полной, завершенной.
Однако, это имело свои минусы. Ведь именно из-за Луки приходилось особо тошно подчиняться Клоду, тому, кто хотел забрать Джима, служить ему, выполнять его прихоти. А дворецкий уж старается, чтобы этих прихотей было как можно больше, и они задевали демоницу как можно сильнее. Одно дело подчиняться человеку-господину, которому есть что предложить демону, а другое – себе подобному. Но Пауку есть что предложить так же, и это – намного больше, чем любая сочная душа. Клод владеет ключом к той единственной душе, которую по-настоящему жаждет демоница, и Ханна в миллионный раз осознает, что готова на большее, намного большее, чтобы освободить Джима-Алоиса из паутины иллюзий и лжи, сплетенной Клодом Фаустусом. Посему она подчиняется, не смея оборонить и слова, даже «Слушаюсь».
Его кожа холодна и бледна, отдаваясь едва заметным мерцанием. Человек не способен видеть этого, зато демон… Скорее она просто чувствует, как чувствует его силу и упрямство. То, что он чувствует ее, разгадал ее и ее планы. И пусть это правда лишь наполовину, он не отдаст ей ничего по своей воле. А она… она это заберет.
Она кладет ладонь ему на грудь, поправляя черную шелковую ленту, прикрытая лишь своими волосами перед ним – уже полностью одетым, делая вид, что не смеет поднять глаза.
«Твое сердце под моей ладонью бьется так отчетливо, Паук. Так медленно, мерно, как будто ему все равно. И на секунду мне так хочется раздробить тебе грудную клетку, чтобы через миг почувствовать, как твое грязное и порочное сердце будет биться у меня в руке, полное твоей темной-темной крови. Почувствовать, как ты будешь биться в агонии у моих ног, такой жалкий, такой Жадный. Но ты слишком сильно связан с моим Джимом, посему, если мне придется взять и тебя, я сделаю и это, и мы будем вместе, все мы. Ради Луки и Джима я смогу полюбить и тебя, Клод.»
Но в какой-то момент Ханна понимает, что действительно не смеет посмотреть на него. Что-то случилось, едва уловимо изменилось, и она не может понять что. Поборов непонятную тревогу, служанка поднимает глаза на дворецкого, глядя своими голубыми в его янтарные.
«Что это было? Что ты сделал, Фауст?»

 Отправлено: 08.08.12 00:28. Заголовок: И все же есть в стру..

И все же есть в струнах столь тонкой материи, именуемой душой человека, ощущения, которые самым необыкновенным образом роднят их с демонами. И это «родство» лишний раз подтверждает тот факт, что «Ева, соблазненная змеем» была близка к ангелам падшим, нежели к существам света. Создатель сам того не ведая просчитался, и своими деяниями лишь сблизил демонов и людей. Самым родственным из стремлений стала – амбициозность. Демоны, готовы были на многое, лишь одержать верх в противостоянии… Цель этой борьбы сил могла быть самой, что ни на есть, различной. Некоторые соперничали из-за, понравившийся души, другим – было мало почитания, среди себе подобных, третьи – мечтали о расположении к ним Князя Земли. Словом, смертное изречение «цель оправдывает средства», была знакома и самим искусителям не понаслышке, равно как и азарт.
Стоя рядом с вассалом, Клод не испытывал ни азарта, ни счастья, от удовлетворения собственных амбиций. Паук так привык жить внутри своей паутины, что не слишком то был доволен тем, что ныне в его доме все должно было изменится. Более того, искуситель осознавал, что такую связь невозможно нарушить и Ханна, в отличие от Его Высочества, останется при его персоне на веки вечные. Возможно, они дадут существование новому потомству, если частицы душ не переварятся до конца, а после……
«Вечность вместе…. До чего же смертные обожают эту фразу. Им она кажется красивой, безумцы. Был у меня один, желал прожить вечность, а потом пожелал смерти. Для них это желание губительно, ибо их слабая натура, не сможет справиться с осознание этой самой длительности. Смертные во всем будут видеть донышко, они не могут понять, что вечность не более чем дыра без дна в которую сколько не погружайся, будешь только «падать» без возможности на приземление. Они не смогут расслабиться в этом полете….»
«Блюдо» стояло пред ним, «мясо» размякло в специях и теперь оставалось его хорошенько «побить» да отправлять в духовку, до прожарки и хрустящей корочки. От Клода не укрылось отчаянное желание служанки взглянуть ему в очи.
«Тебе больше не представиться такая возможность, моя дорогая. Тельце опутано и ты застряла. Вот только тот мальчишка сего не понимает, а ты?»
- Посмотри мне в глаза.
Короткая команда, не более того.
«Партия сыграна, Ханна. Переиграть не выйдет, тебе теперь быть подле меня вечность. Демоническая клятва самая сильная защита, от нашей общей хитрости и жажды выгод. У вассала их нет, кроме, разве что, питания.»
Мужчина прекрасно понимал, что ныне он ответственен за добычу, его вассал кормится куском от добычи господина. Еще будучи соединенным с душой мальчишки своей служанки, Клод осознавал, что амбиции и устремления мальца, идентичны желаниям его сородича. А так как их эмоции одной направленности, то его вассалу не остается ничего иного, кроме как безмолвно потакать «паразитирующей душе».
«Взгляни на меня, я хочу удостоверится. А после…..
И все же «нежное мясо» требовало слишком много усилий от кулинара, посему Клод никуда не торопился, стараясь уже завтра показать Его Высочеству, свое приобретение.